Собиратель земель

* * *

Два брата сидели друг напротив друга и не отрывали взгляда. Их обоих отец учил смотреть опасности в глаза, не отводить своего взора. Вот они и смотрели, и эта игра затягивалась. Никто не хотел уступать, не было найдено компромиссов, да и пролилась уже первая кровь, и пути назад без урона чести одного из братьев нет.

Не мог из-под стен Торжка уйти Ростислав Юрьевич, он, как старший брат, имел полное право владеть Ростово-Суздальским, уже ставшим Владимирским, княжеством. Не имел прав Андрей Юрьевич на княжение и по лествичному закону. Живет и почти здравствует дядька, родной брат Юрия Владимировича, Вячеслав Владимирович.

— Ты всегда был самым упрямым из братьев, — усмехнулся Ростислав Юрьевич, все-таки отвернув взгляд. — Но это ровным счетом ничего не решает. Я в своем праве, и отступать уже некуда. И это ты начал осаду, а после взял Торжок. Это ты даже не прислал весточки мне об убийстве отца. Это ты не нашел убийц, не наказал тех, кто лишил жизни нашего родителя, а должен бы не менее ста человек, лишь в назидание, казнить.

— Не смей! — прошипел Андрей, понимая, на что намекает старший брат. — Я не причастен к убийству отца. И ты сам понимаешь, что это мне было не выгодно. Отец желал отставить на меня Ростов. А вот тебе…

Разбились стеклянные бокалы выделки мастерской во Владово, полетели на землю кувшины и глиняные миски. Возмутившись до предела, Ростислав, обладавший внушительным весом, вставая, задел стол.

— Ты обвиняешь меня в убийстве отца? — прогремел голос Ростислава Юрьевича.

Сероватый шатер, в котором проходили переговоры братьев, вдруг, оказался слишком малым, оба брата обнажили свои мечи и направили острия клинков на…свою кровь, своего ближайшего родича. Еще вчера оба брата гнали от себя мысли, что все противостояние должно закончиться смертью одного из них. Сам факт, что, если совершенно чужой человек убьет брата, коробил, тем более, и вовсе лично заколоть родственника.Но сейчас они готовы убивать друг друга. И достаточно было только маленькой искорки, чтобы все изменилось и невозможное стало не только возможным, но и желанным.

— Вот, брат, мы и обнажили свои мечи, — с сожалением сказал Андрей, первый пришедший в нормальное состояние, отринув ярость.

— Ты видишь иной выход? — сказал Ростислав, пряча клинок в ножны.

— Признай Изяслава, брат, правь в Новгороде, начнем торговлю, все будет хорошо. Я могу отдать Городец на кормление нашему брату Борису, — озвучил уступку Андрей.

— Нет, брат, так уже не выйдет. Новгород… Ты же знаешь, что не князь там правит, а вечевой колокол. И новгородцы кипят возмущением, что Братство, столь тобой пестуемое, захватило городки в Пермской земле. Оттуда Новгород кормился. Один городок вернули благодаря предателю из Братства Богояру, иные — нет, — говорил Ростислав.

Андрею и самому не нравилось самоуправство воеводы Владислава Богояровича. Владимирский князь самолично хотел захватить пермские земли, богатые пушным зверем и с податными людишками-черемисами, которые охотно платят выход русичам. Но идти против Братства нельзя, уже нельзя. Это сила, да еще и превращенная в фактор влияния великого князя в регионе. Отец совершил ошибку, что позволил селиться Братству на его землях, теперь нужно как-то вопрос решать. Ноточно, что не сейчас.

— И что получается, брат? Ты призываешь меня просто уйти? Оставить все княжество, отстраиваемый великий град Владимир? Что взамен дашь? — ухмыляясь спрашивал Андрей Юрьевич.

Было понятно, что дать что-то равноценное взамен не получится. Новгородцы не хотят видеть у себя Андрея, который уже пустил Новгороду кровь, побил людишек в Торжке, да и пограбил селения новгородские рядом с этим городом. Голодом Андрей стал морить Новгород, который не мог производить достаточного количества еды, а этого вольные новгородцы точно не простят. У них практически стала торговля, город не живет, он нынче выживает.

Тот же Городец предлагал Ростислав своему брату, будто в издевку, но Андрей имел куда больше амбиций, чем просто доживать свой век в безвестности на окраине Руси в маленьком городишке. И не только это смущало и не позволяло искать компромиссы. Андрей привел пять тысяч войска. Своего, дружинного, мог бы еще семь тысяч вооружить из городских охочих людей. Но все добрые охочие уже ушли в Братство, а недобрых брать не стоит, это никчёмные воины. Да и не думал Андрей, что Ростислав приведет так много людей, все же две тысячи свеев сильно портят цифры противостоящих братьев.

И пяти тысяч хватило бы даже для усмирения Новгорода, пусть вольный город и выставил бы десять тысяч своих ополченцев. Дружина у Ростислава не более тысячи человек, и одеты они скудно относительно окольчуженных ратников Андрея.

Смоленский князь… Андрей Юрьевич уже был уверен, что Ростислав Смоленский приведет свою сильную дружину. В таком случае расклады были бы такими, что и не нужно разговаривать, можно бить и забирать свое силой. Но двоюродный брат, смоленский князь, отправился на встречу с Изяславом. Андрей был смышленым и понимал, что именно это значит. То, что в случае неповиновения его, владимирского князя, с ним будет то, что Ольговичами или Давидовичами — уничтожат.

И здесь расклады не в пользу даже объединенных сил, если соединить малую дружину князя без княжества, дядьки Вячеслава, дружины всех братьев Юрьевичей. Сильны стали южные княжества, а Изяслав Киевский еще и расставил повсеместно своих родичей или должников. Тот же галичский князь Иван Ростиславович, также дружину добрую имеет. У отца были хорошие связи с половцами, но нынче кипчаки, скорее, воевать станут за Изяслава или за Братство.

— Ну, хорошо, хочешь, так Москву тебе отдам. Это хорошее место, будешь иметь доход от торговли, там и добрая землица имеется на прокорм, уже вспаханная, — озвучил свою уступку Ростислав Юрьевич

Москва была заманчивым куском от пирога. Вот только Андрей уже владел всем пирогом, и ограничиваться кусочком не желал. Ему придется распустить две трети своей дружины, сильно поистратиться на строительство у Москвы дополнительных оборонительных линий, привлекать людей в свой город. А кто поедет к князю-неудачнику?

— Нет, брат, так не выйдет, — с сожалением отвечал Андрей.

Братья замолчали. Оба понимали, что сражению остается только одна альтернатива — поединок. Они должны выяснить, кто сильнее, за кого стоит Бог. Был уже разговор, что нельзя терять попусту воинов, что они пригодятся для того, чтобы прочно стоять над отцовским наследством, разбазаривать которое не следует. С этим согласился и Андрей, который все равно пестовал идею в будущем провозгласить Владимирское княжество великим, встав вровень с Киевом.

— Будем драться мы с тобой или сечу устроим? — спросил Ростислав Юрьевич.

— Да, придется скрестить мечи нам. Не хочу я, чтобы немцы били русичей. Ты пошто привел свеев, брат? Они чужие в нашем споре и только того и хотят, чтобы русские земли оскудели на ратных людей, — согласился на поединок Андрей Юрьевич.

— А кем мне перебить усиливающийся юг, да и твою большую дружину? А свеи пришли по первому зову. И что с того? Наши предки приводили варягов, — сказал Ростислав Новгородский.

Две тысячи шведов серьезно усилили позиции Ростислава и остальных родичей, ставших на его сторону. Андрей и не решился на битву, потому как шведы оказались неучтенным фактором. Если бы подождать ещемесяц-другой, то Андрей Юрьевич мог бы сильно укрепиться за счет Братства. Но воевода Владислав не спешит на помощь, да и неким ему спешить.

Андрей прекрасно знал, что происходит в Братстве, у него были там свои люди, которые исправно предоставляли информацию. Знал князь, что основное войско Братства нынче где-то у Галича остановилось на пути из Византии, они просто не успеют прийти под Торжок. Нет более месяца у Андрея, чтобы дождаться дельной поддержки, а не всего сотни, пусть и отличных воинов-ангелов, которых прислало Братство.

Знал и понимал расклады и Ростислав. Потому спешил. Если не получилось сразу договориться, то и переговоров больше новгородский князь не желал. Братство уже зарекомендовало себя, как столь внушительную силу, с которой не только стоит считать, которую нужно опасаться. Потому время Андрею более он не хотел давать. Ростислав Юрьевич считал, что Братство, как отдельная сила не идет в сравнение с княжескими дружинами, но вот, как подспорье, очень даже.

В целом, учитывая то, как пытается Братство влезть в торговлю даже на Балтике, оно становилось если не врагом, то соперником купеческой элиты Новгорода. Именно эти купчины и оплачивают содержание всего войска Ростислава, их интересы он и представляет прежде всего.

Владимирский князь Андрей мог попробовать укрыться за стенами Торжка, но тогда он лишался и маневренности, да и физически не получилось бы закрыться в городке. Если выгнать всех жителей Торжка, то место еще будет, пусть и не протолкнуться станет в тесном городке, но припасов нет, а все пути подвоза обозов Ростислав перекрыл. Неминуем голод, причем, уже очень скоро. Так что битва, или поединок — вот то, что нужно выбрать, если не рассматривать вариант позорного бегства.

— Так зачем тут немцы, ты желаешь обряд сменить на латинянский? — спросил Андрей в надежде, что сейчас брат подтвердит его догадки.

Для чего? А чтобы обвинить Ростислава в желании сменить веру. Тогда оставался шанс на то, что часть войск из православных воинов, которых привел с собой новгородский князь станет колебаться. А при наилучшем варианте развития событий, так и вовсе некоторые отряды отколются от Ростислава.

Мало того, всеми доступными методами, вплоть до того, чтобы отпускать схваченных ранее новгородцев, Андрей Юрьевич старался донести до рядовых воинов то, что Владимирский князь выступает за единство Руси и за сильное православие, что действует с благословления митрополита Климента Смолятича. Выходило так, что пришедшие с Ростиславом, чуть ли не еретики.

— Хватит стращать моих воинов, я знаю, что ты пробуешь меня обвинить в латинянстве. Зря, я православный. Давай уже скорее решим наш спор, — сказал Ростислав, встал с лавки и, смахнув слезу, предательски скатывающуюся по щеке, сказал чуть дрожащим голосом. — Я люблю тебя, брат, будет тяжело, но я убью тебя, чтобы жили другие люди, чтобы не были лишены своих столов иные наши родичи. Повинись, есть еще время. Уйди в монастырь, может это твой путь.

— Когда я убью тебя, брат, но твоя семья останется жить и будет мною обласкана, — проникнувшись моментом откровений, сказал Андрей Юрьевич.

Через два часа оба брата стояли друг напротив друга, изготовившись решить вопрос престолонаследия раз и навсегда. Андрей пошел навстречу желанию Ростислава сражаться на мечах, хотя выбрал бы лучше конный бой, в котором более был умелым.

Все воины были предупреждены о том, что в случае смерти одного из братьев к выжившему переходит его дружина. Предупреждены, это, да, но ратник, не давший клятву при смерти своего князя, ничем не обязан другому князю.

Конечно же, было много тех ратников, которые не пойдут на службу к чужому князю. Кто-то по локоть замарался в крови противника, иные испытывали непреодолимую ненависть, к примеру, за то, что в боях уже были убиты со-ратники. А еще, в дружине Андрея Юрьевича чуть ли ни половина воинов считала, что князь новгородский Ростислав Юрьевич еретик и склонен сменить обряд на латинянский. Если на чужих воинов пропаганда не повлияла, то свои, владимирские, частью в нее поверили.