Бывший муж. Я к тебе не вернусь

«Герцогиня»

Полина

Вы не замечали, что мужчины избегают слово «измена»? Они никогда не говорят: я тебе изменил. У них на такую формулировку, похоже, аллергия.

Ну, или так только с моим мужчиной.

— У меня появилась другая женщина, с которой я сплю, Полина.

Фраза оглушает.

Я стою к нему спиной, но чувствую пристальный взгляд, который режет острейшим кинжалом между лопаток.

Хотя, может, это так его предательство резонирует? Ну, тот самый нож в моей спине?

Из потрясающих новостей только одно. В этот момент я думаю:

А неплохо ты составил предложение, да? Экий герой.

«У меня появилась другая женщина» звучит не так мерзко, как «Я ублюдок, родная». Или, например, клише «Я тебе изменил».

Нет.

«У меня появилась другая женщина, с которой я сплю» — это почти подвиг. От этих слов пахнет весной, и на сердце, полагаю, тоже весна, и летают бабочки, да?

Я просто не это чувствую, поэтому только предполагать и могу.

Моя душа — самый настоящий ад.

Такое ощущение, что нутро — это сплошные колючие щупальца. Они шевелятся медленно, нанося раны. Тоже медленно. С особым садизмом. С наслаждением.

И да, по закону жанра, я не могу дышать.

Застыла вся как статуя. Руки трясутся. Волнами расходится дикая пульсация, от которой аж ноги подкашиваются.

Моргаю.

Снова.

Хочу вернуть себе самообладание, но получается откровенно дерьмово.

«У меня появилась другая женщина» — для твоей женщины, которая уже тебя любит — это нихрена не весна, малыш. Это как толкнуть ее с обрыва. Это как вырвать легкие. Сердце. Сломать все кости разом.

«У меня появилась другая женщина, с которой я сплю» — это не интрижка. Это заявление о чем-то большем…

Черт…

Кладу ножницы на стол. Рядом очень красивый, пышный букет пионов, который я готовила для того, чтобы поставить в прихожей. Радовать. Гостей? Или себя?

Ты давно не дарил мне цветов… а ей? Своей новой женщине, с которой ты спишь?…

— Понятно, — шепчу еле слышно, смаргиваю слезы, которые быстро, незаметно стираю и улыбаюсь, — И что теперь?

Ян молчит долго.

Он вообще не из болтливых, но если я, обычно привыкшая к его крутому, порой грубому нраву, сейчас это дико раздражает.

Сейчас снаружи я — скала. Внутри исхожу на истерику. Ору. Отчаянно вою. Сдираю с себя кожу. Но снаружи? Я все еще герцогиня.

Черт…

Из груди рвется совсем еле слышный смешок.

Он так меня называл ласково. Моя герцогиня. Теперь он будет также называть ее? Кто она? Как она выглядит? Он ее…

— Ты ее любишь? — жалкий вопрос слетает с губ, а жестокий ответ на этот раз не заставляет себя долго ждать.

— Ты серьезно хочешь услышать ответ?

Звучит пренебрежительно. Он раздражается. Мне кажется, тупо из-за звука моего голоса.

Может повернуться и проверить? Нет. Нет…я не смогу.

А ответ я хочу услышать? Тоже вряд ли. Думаю, я его едва ли смогу пережить…

Как же так?...

Растерянно хмурюсь. Моргаю часто-часто. Я хочу понять. Я хочу устроить истерику, но меня будто сковали невидимые цепи.

Не могу пошевелиться.

А может, это инстинкт самосохранения? Если я сделаю шаг, то…черт, я развалюсь на части…

— Как давно?

— Что?

— Ты с ней спишь. Как давно, Ян?

Боже, ты мазохистка, Полина…

Муж устало вздыхает, а когда я зачем-то еще и поворачиваюсь, его лицо не выражает ничего. Он просто откидывается на стену, смотрит на меня лениво и устало.

— Что тебе даст эта информация?

— Не знаю.

— Вот и я не знаю.

Снова замолкаем. Смотрит. И я смотрю.

Потерянность наваливается с новой силой. Как себя вести в такой ситуации, я не понимаю. И почему он не озвучивает своего решения — тоже. Зачем ты мне рассказал? Нет, я знаю зачем. Мой муж — не лжец, как бы смешно это ни звучало. Он не станет делать из меня идиотку месяцами, годами, всю жизнь… У него появилась женщина, с которой он спит, а это значит, что…

— Сыновьям скажем вместе.

— Что скажем?

Ян поджимает губы, тянется к карману своего пиджака, но потом опускает руки и хмыкает.

— Полагаю, это означает развод? Или попытаемся спасти…наш брак?

Насмешка буквально осязаема. Если я протяну руку, обязательно смогу об неё физически обжечься.

Это тоже больно.

Это еще больнее, на самом деле. Ничего он не хочет сохранять. Он признался, чтобы разрушить.

— Нет, — даю ему то, что он хочет услышать, и вижу то, что предполагала, но не была готова.

Ян слегка кивает и коротко ставит меня перед фактом.

— На развод подам сам.

Пару раз моргаю, киваю зачем-то, снова отворачиваюсь.

Чувствую себя максимально уязвимой.

Снова потерянность. Снова я не знаю, что ему сказать. А еще больше не хочу вообще рта раскрывать! Раздражать его или…выглядеть глупо. Нелепо. Недостойно.

Будто если это случится…я потеряю абсолютно все. Пусть уже потеряла, но пока об этом никто не знает, и как будто в безопасности.

Я закрываюсь. Максимально прячусь за маской благопристойной леди высшего общества. Жены успешного бизнесмена. Влиятельного человека.

Там безопасно.

Но я же теперь бывшая жена, да? И что в этом безопасного?

— Я соберу кое-какие вещи на первое время. За остальным пришлю человека. Спасибо, что без херни.

Ян хмыкает и встает. Он уходит, а у меня все нутро за ним дергается. Оно подает на колени, хватается за него и просит: пожалуйста, не уходи! Не уходи!

Но я стою на месте. Цепляюсь за стол, чтобы не упасть.

Херня…

Это означает «без эмоций». «Без слез». «Без истерик». Он ненавидит женские слезы и истерики.

Но я хочу устроить истерику!

В полной прострации я выхожу из кузни за ним. Надо только подняться на второй этаж, пройти пару метров и зайти в нашу спальню, чтобы спросить: какого черта?!

Но я этого не делаю.

Не могу.

Я просто не могу себя пересилить. Иду в гостиную и сажусь на край огромного дивана, где мы когда-то любили проводить общие вечера. Праздники…вон там в углу, стояла наша елка. А там…

Ох, боже…нет…

В горло вонзаются тонкие иглы. Они раскаленные, жестокие. Они достают до самого сердца.

Я обхватываю шею рукой, закрываю глаза и застываю.

Так безопасно, Поль, помнишь? Просто не шевелись.

Не знаю, сколько проходит времени. Сколько его обычно требуется, чтобы собрать вещи. А сколько, чтобы разрушить восемнадцатилетний брак?

Сколько?...

Сколько у него заняло времени найти себе шлюху?

Ответ остается где-то там. От меня далеко. И вместо него я слышу тихие, но уверенные шаги.

Ян направляется в мою сторону, потом появляется в зоне видимости, прижимается плечом к дверному косяку и склоняет голову чуть набок.

Я смотрю на него не мигая. Не потому, что боюсь, что он исчезнет. Просто не узнаю в нем мужчину, который когда-то обещал, что будет любить меня всю жизнь…

— Ты обещал, что никогда так со мной не поступишь, — шепчу еле слышно, да и еле-еле в принципе, — Ты обещал, что будешь любить меня и беречь, Ян.

— Я больше не знаю как, а главное, кого любить, Полина.

Мне сложно говорить.

Иглы.

Они блокируют горло в спазме, от которого физически больно. Мурашки осыпают тело. Руки. Доходят до пальцев, возвращаются резко и ударяют в груди с ноги.

Это действительно происходит.

От меня уходит муж.

Он уходит.

Мы разводимся…

— Почему? — маска падает.

Я уродливо всхлипываю, сжимаю себя руками в надежде, что смогу удержать саму себя. Больше некому. Только я могу. Не дать себе утечь между пальцев, как песок, но я все равно утекаю.

Мне не хватает сил удержаться…

А Ян? Он...молчит. Его лицо не выражает ничего. Очередное холодное безразличие…

В моменте оно бесит настолько сильно, что я забываю о правилах поведения. Вскакиваю и каркаю. Сухим, треснутым голосом, в каждой ноте которого адская боль.

— Я спросила тебя! Почему?! Чего тебе не хватало?!

Ян отвечает холодно и отрешено.

— Все-таки хочешь услышать? Легко. Подойти к зеркалу и посмотри. Только хорошо посмотри, дорогая. Ты же ледяная статуя. Гребаная герцогиня, мать его.

Я медленно перевожу взгляд на зеркало в пол и пока слышу отдаляющиеся шаги — смотрю на себя. Ледяная статуя? Нет, я вижу абсолютно потерянную женщину, от которой только что ушел муж.